Mammuthus primigenius (Blumenbach, 1799)

Petrova, E. A. & Bessudnov, A. A., 2025, An overview of fossil mammalian remains from the Upper Palaeolithic site Kostenki 17 (European Russia), Proceedings of the Zoological Institute of the Russian Academy of Sciences 329 (2), pp. 90-133 : 113-115

Mammuthus primigenius (Blumenbach, 1799) – мамонт

Описание. Остатки мамонта на Костёнках 17 найдены в четырех горизонтах находок и двух культурных слоях ( Табл. 3). Коллекцию в основном составляют фрагменты бивней и ребер, остальные кости скелета встречаются реже. Целыми сохранились только кости дистальных отделов конечностей (запястные, заплюсневые, метаподиальные, фаланги пальцев), размеры представлены в таблицах 16 и 17.

У нижнего третьего предкоренного зуба pd3 ЗИН 28471/1 из II слоя сохранились четыре пластины, которые стерты до полных петель ( Рис. 5A ). Длина зуба – 48.7 мм, ширина – 32.0 мм, высота – 15.0 мм. О толщине эмали сложно судить, т.к. она разрушена. Промеры нижнего третьего предкоренного зуба pd3 и костей посткраниального скелета мамонта из Костёнок 17 укладываются в пределы изменчивости познеплейстоценового M. primigenius ( Табл. 16, 17).

Обсуждение. Кости мамонта часто встречаются в фауне костёнковских стоянок (Верещагин и Кузьмина [Vereshchagin and Kuzmina] 1977). Количество остатков этого животного на стоянках значительно увеличивается в период ~28 – 20 тыс. 14 С л.н. (~33–24 ka cal BP), т.е. во время максимума последнего оледенения ( Petrova et al. 2023). На некоторых костёнковских стоянках кости мамонта образуют крупные скопления, которые интерпретируют как жилые/ бытовые сооружения или ритуальные места древнего человека, либо как места естественной гибели животных (Праслов и Рогачёв [Praslov and Rogachev] 1982; Рогачёв и Аникович [Rogachev and Anikovich] 1984; Аникович и др. [Anikovich et al.] 2008; Синицын [Sinitsyn] 2017; Дудин [Dudin] 2018; Бессуднов [Bessudnov] 2019; Pryor et al. 2020; Petrova et al. 2023 и др.).

Недавно было проведено изучение крупного скопления костей мамонта из I слоя Костёнок 14 (~28–27 ka cal BP), одной из задач которого являлось установление причин его формирования ( Petrova et al. 2023). Костные остатки мамонта располагались разрозненно на наклонной поверхности I слоя Костёнок 14, конструктивные элементы не были выявлены. Установлено, что в данном скоплении преобладают кости неполовозрелых животных, другие возрастные группы представлены меньшим числом особей с тенденцией к уменьшению. Такой профиль смертности характерен для большинства природных популяций животных, где элиминируются в первую очередь неполовозрелые особи ( Haynes 2017). Регрессионный анализ, используемый для оценки размеров животных по промерам костей, показал варьирование размеров тела мамонтов, которое преимущественно объясняется половым диморфизмом, географической изменчивостью в размерах между более мелкими «восточными» и более крупными «западными» популяциями мамонтов, и двумя типами аллометрии – онтогенетической и статической. Проведенный анализ выявил, что размеры тела самки мамонта из I слоя Костёнок 14 соответствуют подобным размерам самок из «восточных» популяций и не отклоняется от основной линии регрессии. Все эти данные могут косвенно свидетельствовать о стабильном состоянии костёнковской популяции, что в контексте тафономических и зооархеологических сведений позволяет предположить накопление костей в I слое Костёнок 14 в результате повторяющейся случайной гибели отдельных животных. Скорее всего, на этом месте был источник, который привлекал мамонтов. В межсезонье это место, видимо, переувлажнялось, было топким и становилось ловушкой.

Другие крупные скопления костей мамонта на стоянке Костёнки 11 (Iа культурный слой, ~25 – 24.2 ka cal BP) представляют собой округлые костные конструкции с очагами в центре, которые интерпретируются как жилища или ритуальные сооружения древнего человека (Рогачёв [Rogachev] 1962; Рогачёв и Аникович [Rogachev and Anikovich] 1984; Аникович и др. [Anikovich et al.] 2008; Гаврилов [Gavrilov] 2015; Сергин [Sergin] 2019; Бессуднов и др. [Bessudnov et al.] 2024). Кости мамонта из третьего комплекса, исследования на котором проводятся в последние годы (Дудин [Dudin] 2018; Дудин и Федюнин [Dudin and Feduynin] 2019), изучали с помощью нескольких методов ( Rey-Iglesia et al. 2025). На основе новых радиоуглеродных датировок показано, что кости мамонта, использованные при строительстве, были собраны человеком от животных, погибших в разное время. Определение пола 30 особей с помощью молекулярного анализа, выявило преобладание самок в исследуемой выборке (17 самок и 13 самцов), что указывает на гибель животных из матриархальных групп. Исследование древней митохондриальной ДНК, извлеченной из костей мамонта стоянки Костёнки 11 (Iа), позволило установить шесть гаплотипов, пять из которых относятся к кладе 1 (субклада 1/DE) и один к кладе 3 (субклада 3/B2) ( Rey-Iglesia et al. 2025). Этот результат представляет интерес, т.к. демонстрирует одновременное присутствие двух основных линий в короткий временной период, что может свидетельствовать о сложной истории распространения данного вида на Русской равнине. Изучение стабильных изотопов δ 13 C и δ 15 N мамонтов из Костёнок 11 (Ia) показало, что их средние значения близки к значениям, зарегистрированным для Русской равнины и Западной и Центральной Европы. Кроме этого, не было обнаружено никакой изотопнодифференцированной зависимости в использовании ресурсов самками и самцами мамонта.

Эти работы свидетельствуют о том, что в Костёнках возникали места естественной гибели мамонтов, где аккумулировались в большом количестве их кости, которые использовались древним человеком для своих нужд. При этом не стоит исключать, что люди могли охотиться на мамонтов, чему есть прямые свидетельства на некоторых костёнковских стоянках – Костёнках 14 (Синицын и др. [Sinitsyn et al.] 2019) и Костёнках 1 (Нужный и др. [Nuzhnyi et al.] 2014).

Figures

Рис. 5. Зубы и кости млекопитающих из верхнепалеолитической стоянки Костёнки 17; II культурный слой (A, C–F, H–J), горизонт находок в третьей прослойке ВГТ (B и G2). A – M. primigenius, pd3, ЗИН 28471/1: жевательная поверхность (А1) и вид с лингвальной стороны (А2); В – S. tatarica, фрагмент верхнечелюстной кости, ЗИН 38731: вид сбоку (В1) и жевательная поверхность (В2); С – E. f. latipes, Mc3, ЗИН 28472/2: спереди (С1) и сзади (С2); D – B. priscus, локтевая кость, ЗИН 28475/2, вид сбоку; Е – B. priscus, Mc 3+4, ЗИН 28475/3: сверху (Е1) и спереди (Е2); F – C. elaphus, таранная кость, ЗИН 39043/1: спереди (F1) и сзади (F2); G – A. alces, плечевая кость спереди: G1 – ЗИН 38984 (современность), G2 – ЗИН 38730. Кости R. tarandus, H – плечевая, ЗИН 28474/3: спереди (H1) и сзади (H2); I – лучевая, ЗИН 28474/1: спереди (I1) и сзади (I2); J – Mt 3+4, ЗИН 28474/4: спереди (J1) и сзади (J2). Масштабная линейка: 1 см (A–B) и 5 см (C–J). Fig. 5. Mammal teeth and bones from the Upper Paleolithic site Kostenki 17; cultural layer II — A, C–F, H–J; horizon of finds in the 3rd UHB layer (B, G2). A – M. primigenius, pd3, ZIN 28471/1: occlusal surface view (A1) and lingual view (A2); B – S. tatarica, fragment of maxilla, ZIN 38731: lateral (B1) and occlusal surface (B2) view; C – E. f. latipes, Mc3, ZIN 28472/2: dorsal (C1) and palmar (C2) view; D – B. priscus, ulna, ZIN 28475/2, lateral view; E – B. priscus, Mc 3+4, ZIN 28475/3: proximal (E1) and dorsal (E2) view; F – C. elaphus, astragalus, ZIN 39043/1: dorsal (F1) and plantar (F2) view; G – A. alces, humerus, cranial view: G1 – ZIN 38984 (modern), G2 – ZIN 38730. Bones of R. tarandus, H – humerus, ZIN 28474/3: cranial (H1) and caudal (H2) view; I – radius, ZIN 28474/1: cranial (I1) and caudal (I2) view; J – Mt 3+4, ZIN 28474/4: dorsal (J1) and plantar (J2) view. Scale bar: 1 cm (A–B) and 5 cm (C–J).